1часть; 2 часть; 

Ночное бдение

Преподобный Афанасий помог своей молитвой и явлением многим недужным и одержимым, приезжавшим сюда в надежде на исцеление. В 1994 году в Великую Метеору приехал не особенно верующий молодой человек с женой, страдавшей раковым заболе­ванием. У них были две маленькие дочери, шести и девяти лет, и мать рассказала монахам, что, по словам врачей, жить ей осталось недолго. Супруги приехали в монастырь в надежде на исцеление и провели ночь без сна у мощей преподобных Афанасия и Иоасафа. Посреди ночи муж услышал звук шагов в храме и поднялся посмотреть, кто это. К своему изумлению он увидел прямо перед собой святого Афанасия, точно такого, какой он изображен на иконе. Святой пристально посмотрел на него и сказал: "Ты должен иметь веру и передать заботу о своей жене Богу, все устрояющему тебе во благо". Вскоре молодая женщина умерла, а муж, уверившись после встречи с Преподобным, что такова была воля Божия, обратился ко Христу и теперь регулярно посещает службы и вместе с дочерьми участвует в церковных таинствах.

Церковь в деревне Ипатия

Монастырь недавно закончил строительство храма в деревне Ипатия, недалеко от Ламии, на том месте, где стоял дом преподоб­ного Афанасия. Строительство начал один местный житель, которо­му Святой предстал в видении и попросил воздвигнуть в память о нем храм. К 1993 году, к моменту кончины этого человека, были лишь наполовину возведены стены. После его погребения местный священник пришел в монастырь и, рассказав братии о видении, предложил довести строительство до конца. Иноки согласились, и местные власти отдали им эту землю. Когда строительство церкви возобновилось, главы преподобных Афанасия и Иоасафа, покоив­шиеся в раке в монастырском храме, начали мироточить и издавать дивное благоухание.

Отец Иоасаф

Один молодой инок, подвизающийся в монастыре, имея особую любовь к преподобному Иоасафу, попросил постричь его с именем Иоасаф. Преподобный Иоасаф менее известен, чем преподобный Афанасий, и за последние шестьсот лет это оказался лишь второй случай присвоения его имени иноку Великой Метеоры. Во время пострижения глава преподобного Иоасафа замироточила.

"Иоасаф, вечнозеленое, изобилующее листвой древо,
...согревающее всех — святой, кроткий,
тихий, искусный, прекрасный росток царского древа..."

Так писал митрополит Лариссы Иоасаф в 1422 году. А спустя столетия анонимный гимнограф пел, славя основателей монастыря:

"Взойдя на вершину скалы, о, святый Иоасафе и мудрый Афанасие, вы вознеслись к вершинам добродетели, а оттуда — к высоте Небес ".

Монастырь святителя Николая Анапфасаса (Феофан Критский)

Монастырь святителя Николая стоит рядом с деревней Кастраки, на небольшой дороге, что спускается с горы между монастырем Варлаам и обителью Руссану. О происхождении монастыря прак­тически ничего не известно. Название Анапфасос является либо именем одного из его основателей, либо искаженной формой слова ''анапавоме", что значит "место покоя и отдохновения". Первое упоминание о нем содержится в одном официальном письме от 1392 года. В начале XVI века в монастыре была проведе­на капитальная реконструкция. Святитель Иоанн (Элеймон), мит­рополит Лариссы (1510), проведший здесь последние годы жизни как простой инок, построил церковь святителя Николая.

На вершине скалы катастрофически не хватает места, поэтому строителям пришлось воздвигнуть многоэтажное здание, первый этаж которого включает в себя небольшой храм XIV века, посвященный преподобному Антонию. На следующем этаже расположен главный храм в честь святителя Николая, а на верхнем этаже — недавно отреставрированный храм святого Иоанна Предтечи и древняя трапезная, служащая теперь для приема гостей.

В начале XX века умер последний из старых насельни­ков монастыря святителя Николая. В декабре 1909 года монастырь посетила греческий историк Н. Вейс с целью составления каталога хранящихся в нем рукописей. Обнаружив, что в монастыре уже никто не живет, она перенесла пятьдесят самых ценных рукописей на хранение в монастырь Святой Троицы. В 1960 году Министер­ство археологии возглавило работы по восстановлению монастыря. Реставраторы вернули прежнее благолепие здешним знаменитым иконам.

Сейчас здесь живут лишь несколько монахов. Монастырь свя­тителя Николая известен всему миру своими замечательными фре­сками, покрывающими стены храма святителя Николая. Они были написаны в 1535 году мастером-иконописцем Феофаном Крит­ским.

Феофан Критский

Феофан Стрилицас родился примерно в 1500 году на острове Крит и работал, расписывая храмы  в Македонии и Фракии, а в основном на Святой Горе и в Метеоре. Как известно, в молодости он был женат и имел по крайней мере одного ребенка, мальчика по имени Неофит, с которым часто вместе работал. Феофан принял монашество, вероятно, после смерти супруги. В 1527 году он распи­сал храм святителя Николая в Метеоре. В 1535 году ушел на Афон и работал там над фресками храма Великой Лавры, а в 1546 году — монастыря Симонопетра. Т.М. Проватакис в своей книге "Метеора; история монастырей и монашества" пишет о Феофане:«...Его цель заключалась в том, чтобы передать глубо­чайшие истины Православия, дабы христиане могли пере­нестись из этого материального, преходящего мира в мир небесный и вечный. Именно поэтому в своих работах, отражающих духовный мир, он игнорирует физические про­странственно-временные соотношения. Он помещает свои сюжеты в условия идеального метафизического простран­ства и литургического времени. Природа в византийском искусстве изображается в манере, которую можно охарак­теризовать словами "преображенная реальность". Горы и холмы стилизованы, а растения и животные изображены геометрически. Вся композиция... и наличие золотого фона показывают, что художник старался отделить свои изобра­жения от земного мира. Лики святых не отличаются кра­сотой, как она понимается в земном мире. ...Высокий лоб и форма висков выражают покой и тишину, мир и благостность святого на иконе. Миндале­видные глаза, ...тонкий, бесплотный рот и нос крайне вы­разительны ...и несомненно передают благостное состоя­ние тех небожителей, которые поработили себя истинному Богу своей пламенной верой и добрыми делами во имя Его. »

Сюжеты знаменитых росписей Феофана весьма разнообразны: Богородица, кончина святого Ефрема, Господь Вседержитель, Вто­рое Пришествие, Искушение Христа, житие и кончина святителя Николая, основатели монастыря, Адам, дающий имена животным, Вход Господень в Иерусалим, страдания святых мучеников и мно­гое другое. Феофан отошел ко Господу 24 февраля 1559 года.

Шестнадцать недействующих монастырей

Кроме шести действующих, в Метеоре есть еще шестнадцать монастырей и скитов, но почти все они лежат в руинах. Древнейшие из них построены в XIV веке. Вот названия недействую­щих монастырей Метеоры: Свя­того Георгия Мандилас, Святого Николая Батовас, Святого Духа, Сретения Господня, Палеопанагия, Дубиани, Святых Апостолов, Святого Григория, Святого Антония, Христа Вседержителя, Святого Иоанна Предтечи, Айя Мони, Святого Модеста, Покло­нения веригам святого Петра, Святого Димитрия и Монас­тырь Всевышнего (или "Калли­графов").

Каламбака

В городке Каламбака, у подножия скал Метеоры стоит церковь Успения Богородицы XII века, построенная императо­ром Эммануилом Комнином (1143—1180). Особый интерес пред­ставляет уникальный мраморный амвон, расположенный в центре храма, и мраморная сводчатая завеса над алтарем — цибориум, а также синтроний (восходящие ярусом сиденья для иерархов и ду­ховенства, расположенные в алтаре).

Восхождение на Метеору

Существует несколько литературных описаний трудного и опас­ного восхождения на вершины скал, где расположены монастыри Метеоры. Состоятельный английский библиофил Роберт Кэрзон, посетивший в 1833-1834 годах Грецию и Святую Землю, написал книгу под названием "Путешествия к святыням Восточного Сре­диземноморья " (Travels to the Holy Levant), в которой содержится описание его подъема на вершину к монастырю Варлаам:

"Появление нашего эскорта [вооруженные турецкие бандиты, выполнявшие роль проводников] не обрадовало монаха, и мы на­чали опасаться, что он не допустит нас в монастырь. Но по прошествии довольно долгого времени он спустил вниз тонкий шнур, и я привязал к нему рекомендательное письмо, привезенное мной с Корфу. Подождав еще немного, мы увидели, как сверху спускается гораздо более толстая веревка с крюком на конце, к которому была привязана мощная сеть. Сеть опустилась на скалу, где мы стояли, и раскрылась. Двое моих слуг сели на нее. Концы сети были привяза­ны к крюку. После сигнала они начали медленно подниматься, крутясь и вращаясь, как баранья нога на крюке в мясной лавке. 
Веревка была ветхая, видно было, что ее во многих местах чинили, а высота от земли до вершины, как мы потом узнали, составляла 37 морских саженей (около 80 метров). Когда они достигли вершины, я увидел, как двое рослых монахов высунули из двери руки и втянули наших слуг к себе посредством одних лишь собственных усилий, поскольку там не было никакого приспособления наподо­бие вращающегося крана, который мог бы подтянуть их ближе к посадочной площадке. Вся эта процедура показалась мне настолько опасной, что я твердо решил подниматься, взбираясь по пристав­ным лестницам, привязанным к большим деревянным кольям в вертикальной поверхности скалы. Череда этих лестниц наверху за­канчивалась не там, где посадочная площадка, а в другом месте, справа за углом. Подойти к самой нижней лестнице можно было по тропе, которая вела к шаткой деревянной платформе, висевшей над глубоким ущельем. Отсюда лестницы поднимались по голой скале отвесно, и я быстро одолел первые три или четыре, но добрав­шись до лестницы, нижний конец которой далеко отошел от верх­него конца предыдущей лестницы, я с трудом дотянулся до нее. Тут я весьма несвоевременно бросил взгляд вниз и обнаружил, что нахожусь уже не над каменной платформой, на которой оставил лошадей, а в стороне от нее, и подо мной лежит невероятной глуби­ны бездна. Я взглянул на оставшуюся далеко внизу долину, над которой я висел, как муха на стене, и голова у меня пошла кругом.
Наверху монахи заметили мои колебания и начали подбадривать меня, призывая набраться мужества и продолжать путь. Усилием воли я преодолел головокружение и добрался до маленькой желез­ной двери, через которую и вполз во двор монастыря, где меня приветствовала братия и двое слуг, поднятых сюда с помощью сети".

Потом Кэрзон описывает свой спуск со скалы Великой Метео­ры:

"Я прошел в комнату, где была лебедка, залез в сеть. Меня вытащили наружу и стали спускать. Спускали они меня плохо, всю дорогу разговаривая и переругиваясь друг с другом. Если бы я не защищался руками и ногами от ударов о выступы скалы, мне при­шлось бы худо. К тому же внизу мои друзья паликари [турецкие проводники], решили выразить радость по поводу моего возвращения весьма своеобразным способом: они поставили ружья себе на колени и открыли беспорядочную стрельбу, нимало не заботясь о том, куда направлены их стволы, сплошь заряженные боевыми патронами. Пули шмякались о скалу совсем близко от меня. Я спус­тился в облако дыма, и тут меня радостно, с резким приветствен­ным гомоном, подхватили эти разбойники и стали вызволять из сети".

А вот рассказ о подъеме в обитель настоятеля одного из рус­ских монастырей, архимандрита по фамилии Успенский, который, как и большинство из нас, напрочь лишен присущей Кэрзону бравады. После ужасающего подъема, по­сле судорожных молитв всякий раз, когда туго натянутая веревка дрожала, растягивалась и вновь возвращалась в нормальное состоя­ние, заключенный в сеть архимандрит наконец достиг вершины:

"Но пока меня тянули к деревянной платформе, я оказался вися­щим вниз головой над пропастью. В ужасе сжав зубы, я едва не потерял сознание. Меня затащили в башню, развязали сеть и дали стакан воды. Выпив воду и немного оправившись от потрясения, я попросил настоятеля сразу же отвести меня в церковь. Там я упал на колени перед иконой Спасителя. Из глаз моих лились слезы, жаркие слезы благодарности Богу за спасение моей жизни, неесте­ственным образом уподобившейся на время подъема жизни птицы небесной".